ЗАЛМАН ШМЕЙЛИН
Закончил Львовский Политех. В Австралии с
1996 года.
Печатался в
различных российских и русскоязычных изданиях.
Публикации:
«День литературы», «Дон», «Лауреат», «Интеллигент», «Новая Немига
литературная», «Альбион», «Острова», «Витражи», «Арфа Давида» «Австралийская
мозаика» «45-я параллель» и др.
В 2012 году
вышла книга стихов и прозы «На костре своих строчек...»
Финалист
конкурса «Пушкин в Британии» 2007, 2012 гг.,«Серебряное перо Руси» 2014г.,
Литературная премия им. Вениамина Блаженного 2014 г.
***
Ты виновата, что я не ищу
сокровищ в далеком море.
Ты виновата, что я сам с собой
больше уже не спорю.
Ты виновата, что
не стремлюсь
мир наш
переиначить,
Что все звезды и все фонари -
в складках твоего платья,
Что все оттенки живых цветов
в меди твоего волоса,
Что все мелодии мира звучат
в тихом твоем голосе.
И если идти мне, как знать, по проспектам
К людям с протянутою рукой,
Я буду думать только об этом -
О каждом прожитом дне с тобой.
ГИПЕРБОРЕЯ
В этом городе,
будто крестиком помеченном,
Пахнет цикутой и миндалем
горьким,
Ночью в небе ни Ковша, ни Пути Млечного
Cловно занесло тебя в Чертовы Задворки.
Здесь не жалеют ладана против чумы и голода,
Ходят гулять на площадь, где четвертуют геев,
Бреют клинками головы, но сохраняют бороды
И выбивают на пряжках: «Мертвые не краснеют!».
Здесь побивают камнем изобретателя пороха -
Убедительнее пороха спайка в стае.
В этом городе женщины в глубоком обмороке,
Оттого, что о любви ничего не знают.
В этом городе, приткнувшемся к потухшему кратеру,
Климат подозрительный – ни зимы, ни лета,
Жители пресыщены боями гладиаторов
И читают запрещенное про Ромео и Джульетту.
ПЕРЕЛИСТЫВАЯ НАБОКОВА...
Триптих
набоков
Нервный припадок – которые сутки.
Ее ягодицы, живот – Она!?
Но спина?! – Спина проститутки
В раме расшторенного окна.
Она приходит, когда захочет,
Роется в своих платьях.
И я кричу ей что было мочи:
Хватит! Пора убираться!
Вещи на свалку - и все забыто,
Только у горничной вздрогнут бровки...
Она - две недели
назад убита
Своим безумным любовником.
Ей назначалась любовь – чума
Пулей из недр нагана.
Скажут, - все было меж строк письма
Из ее незаконченного романа.
люблю в
последний раз...
Люблю в последний раз,
Хочу сорваться с петель,
Расшевелить листву,
До самых корешков
Взъерошить, а потом,
Как ненасытный
ветер,
Лизать, лизать, лизать
Шершавым языком.
Люблю в последний раз,
Хочу морским прибоем
Изнеженных лагун
Округлости ласкать,
Вернувшись вновь и вновь,
Их покрывать собою,
В чреде бессчетной лун
Желать, желать, желать...
Люблю в последний раз
Голышиком младенцем
Хочу прильнуть к груди
Клещем – не оторвать,
Глотая полным ртом
Нагую откровенность -
Люблю, люблю, люблю, -
Что мне шептала мать.
автопортрет
художника в рамке
Я приходила к нему убирать квартиру
Это было не сложно: ванна, кухня, пропылесосить ковер.
Перебросимся фразами, пока я посуду мыла -
Насчет погоды и прочий расхожий вздор.
Чтоб мне не мешать, он включал компьютер,
Говорил, сочиняет стихи, только это не факт.
На пыльных полках книги, книги и книги – круто,
Вот бы проверить, о чем он там пишет, но как?
Его родной язык – русский, в английском, похоже,
Он мультикультурно ни бэ, ни мэ
А я филлипинка, мой ленгвич
тоже
Ни вашим, ни нашим, ву
компромэ...
Он всегда предлагал выпить чащечку кофе:
«Ты устала, какой может быть разговор».
А я колебалась, уборщице – профи
Положено строго держать зазор.
Если я соглашалась, мы долго болтали,
(Как - не понятно), но тем замес
Его завораживал микродеталями,
Он мне говорил – в
этом весь интерес.
Но однажды на вежливый стук, как учили,
Никакого ответа – молчанье ягнят.
Позже в оффисе мне, извинясь, подтвердили:
Что заказ на клиента снят.
НЕКТО КАМОЭНС...
Некто, возможно, Камоэнс
Говорил - в настоящих стихах
Совершается то, чему имени нет
Ни в наречиях, ни в
языках.
Некто, возможно, Камоэнс,
Говорил, что в стихах
Плещет вода по пояс:
Все, что имеет имя:
Ритмы, догадки, глянец -
Мимо.
Поэзия – то, что останется.
Некто, но не Камоэнс, которого я не знал
По целому ряду причин,
Пишет стихи, как берут интеграл
От мизерных величин.
С налету покажется
- «Ого-го!
Вот пример, так пример!».
Но отчего же при отжиме
В остатке нет ничего...
***
Говорят, что Муза – ангел с рыжими волосами,
Украшенными венцом.
Мне повезло, посудите сами -
Я точно знаю ее в лицо.
Говорят, что она иногда появляется на пороге,
Не решается заходить.
Моя приходит хозяйкой, моет усталые ноги
И позволяет себя любить.
Моя подбирает гладкие камешки по дороге
И приносит ко мне домой.
И я соглашаюсь, что много чего такого
Лежит под ногами, только согнись дугой.
А то постоит за плечом, усмехнется,
- Зачем так упорно корпеть над строкой?
То, что ты ищешь, само прорастет, пробьется,
Только не дрейфь, оставайся самим собой.
Я спросил у нее: «Отчего ты раньше ходила мимо?»
- Оттого, что
раньше ты был как все, -
Отвечала она с безразличной миной,
- Я уж думала
безнадежный совсем.
***
Мы совсем не очевидная пара
Повстречались -
шагай пошире.
Мне бы подошли времена динозавров,
А тебе - играть Нерону на лире.
Но случилось как раз то, что случилось.
Ну, рулил бы я не «Хонду», а «Ниссан».
Только б жизнь была – при жизни могила
И стишок бы этот не был написан.
НОСТАЛЬГИЯ
Она слегка приволакиваеет заднюю лапку
Считают, что у этой породы собак,
Размером чуть больше медвежьей шапки,
С сильными мира сего до безумия дерзкой -
Это верный генетический знак
Недвусмысленно королевский.
Романтику оставим Вероне,
В собачьих рангах отнюдь не пешка, -
Охотник она ломовой.
Не одна пара наглых, крикливых ворон,
Обманувшись ее добродушной внешностью,
Поплатилась своей головой.
И только глянула –
что за чудак
Когда ты притащила ее в мой дом -
Не заискивала, хоть тресни.
На всякий случай прошлась под столом -
Ясно, - здесь не бывает других собак,
А такие места ей не интересны.
А потом ты ушла и она легла
Притулившись ко мне чуть дрожащим боком
Как ты обещала, вполглаза
спала,
Не вникая в драмы телеэкрана,
От меня не ждала никакого прока
В защите маленьких и бесправных.
Ее сердце дрожало от нежности – не ко мне,
Перешла на диванчик, возле которого твои тапочки.
Час за часом валяется пестрой тряпочкой
Там, где запах твой от каждого лоскутка
И в глазах ее на самом, на самом дне
Человеческая тоска.
***
По легенде, в 1942
году в Киеве состоялся матч
между футболистами
киевского «Динамо» и сборной
«Люфтваффе». Киевляне
матч выиграли, за что были
расстреляны. Они
выступали под именем сборной
«Киевского хлебозавода
№1»
Подошел знакомый Зямыч
В куртке кожаной «реглан», -
На нем не смотрится.
А потом Иван Абрамыч
(У него сейчас роман)
С диабетом и своей пулеметчицей.
Стало, как в «однушке», тесно
Обсуждается изъян –
Разговор на повышенных.
Что-то с пузом у невесты
И к тому же где-то сан
Не прописанный.
Мнений – «Килька в маринаде»
Сомневается народ,
Изнасилованный теликом,
Есть ли шансы у команды
«Киевский хлебозавод»
Против «ЦЭ-ЭС-КА» и «Терека».
***
Сколько раз начинаешь плясать от печки -
Две трети жизни зто сплошной простой.
И если глазами женщины на тебя смотрит вечность,
Ты понимаешь, какой ты маленький и пустой.
Люди ходят, любуются древними видами -
От умиленья
прольется, порой, слеза.
Но приглядитесь, у сфинкса под пирамидами
Совсем не кошачьи, а женские, с поволокой, глаза.
ШТРУДЕЛЬ
Мы были с тобой в то время едва знакомы.
Я заседал с Серегой регулярно у себя дом -
Не для того, чтоб мусолить изыски книжных графьев и
графинь,
А чисто по приятельски посидеть, поговорить за жизнь.
И брали мы в компаньоны четырехлитровую каску
С дешевым местным вином, не важно каким – была бы
встряска.
А четвертым участником был пузатый, коричневый кувшин с
кофе,
Заполненный до краев, -
явный перекос под деловых профи.
На Серегу алкоголь не влиял - ни количественно ни крепостью.
В Одессе он был охранником в обществе с ограниченной ответственностью.
А здесь целыми днями крутил баранку,
Ложился поздно, вставал спозоранку,
Любил большие машины модели ФОРД, - как его коломбина
И дрался с индусами за клиентов в аэропорту ТЕЛЛАМАРИНА.
Тебе не нравились наши посиделки с непредсказуемым
результатом,
Учитывая вывезенные замашки, - неважно, кто были мама и
папа.
Да еще дымили мы в два смычка, - «Президент» - а лучше
была бы «Ява»,
А кофе кувшинами, говорят, дважды два – и язва.
Неудобно сидеть сразу на нескольких стульях.
Ты решила выправить ситуацию и прготовила штрудель.
Ты готовила его целый день, - такая сложная штука.
Говорила, что у тебя потом с неделю болели руки.
Мне очень понравился штрудель, я просто съехал с катушек.
Это было покруче, чем китайские дамплинги или японские суши.
Почему я так на него запал - нет до сих пор ответа,
Но у меня тогда и в помине не было диабета.
Я вкалывал тогда, где придется, как черный пахарь
И пил чай, не считая ни мед ни сахар.
А потом ты сказала, хотя это мне показалось мелко:
«Или я со штруделем, или ваши глупые посиделки».
Я колебался недолго - что взять с бытового плУта.
Согласитесь, штрудель, это ведь действительно круто.
В наш прежний с Серегой мир мы больше ни шагу
По принцину сублимации я пошел купил перо и бумагу.
А штрудель ты больше не готовила ни на какие святки.
Говорила, что в любом супермаркете полно штруделей
датских.
Я бы тебе поверил, но лучше не надо.
Между нами, датские штрудели это большая гадость.
Но к тому времени, когда все вышло наружу,
Штрудель на хрен стал никому не нужен.
Потому что ты проявила такие качества,
Рядом с которыми штрудель просто блажь и чудачество,
Вредная смесь из орехов, муки и меда
И что-то еще нехорошнее не с поля, не с огорода.
***
Над Дунаем чайки, золоченый крест
Девушка Иветта, город Будапешт.
Гондольер лениво шевелит веслом,
С девушкой Иветтой крупно повезло.
Белокурый локон, шляпка набекрень
Девушка с «Тойотой» нам на целый день.
Форинты не деньги, баксы - это да,
Лишнего не надо, девушка горда:
«Мы мадьяры – внуки рыцарей степных
Кунаков Аттилы, честных и прямых.
Ментик, эполеты да хмельной угар -
Все гусары в мире родом от мадьяр.
Что? Цыган и этих...в пейсах – ерунда
Венгры не обидят слабых никогда».
Над Дунаем чайки, золоченый крест
Девушка Иветта, город Будапешт.
0 comments:
Post a Comment