ЯКОВ МАРГУЛИС

 

Родился, рос и учился в Курске: школа, монтажный техникум, политехнический институт. Инженер-строитель, проектировщик. Служил в Саратовском стройбате. Женат, сын, дочь, два внука…

С 1991 года – в Австралии, заводской рабочий.

Рифмовать начал лет с пятнадцати, так это дело потихоньку и продолжается. Участвовал в нескольких сборниках, были небольшие публикации в австралийских русскоязычных газетах и журналах.

Три встречи

1.

Вот-вот загрохочут над Волгой мои сапоги,

И полупустому купе напеваю про это,

Мир вырублен, за занавеской не видно ни зги,

Но пахнет антоновкой, значит, кончается лето.

Талдычится вечный вопрос поездов: – ты куда?

Пою, а себе задаю его снова и снова,

А еду начать всё сначала, а еду туда,

Где светит улыбка, похоже, из мира другого...

Итак, на разгоне в ночи «Симферополь – Москва»,

Освоил с попутчицей чуть не полбанки «Столичной»,

И где же, выходит, пустых обещаний слова –

В отрыве вести себя, минимум, в меру прилично.

Но поздно, но поздно, но поздно топить тормоза:

Коса золотистая, пухленький, бантиком, ротик...

И что-то непознанное обещают глаза,

И боже ж ты мой, ну какие тут могут быть «против»?

Мосты и туннели, практически, не тормозя,

Берёт шустрый поезд, как я, позабыв осторожность,

Мы с ним акрихинную горечь скупого «нельзя»

Залили медовою сладостью щедрого «можно».

И н̀а воду вёсла, и пеной в лицо буруны,

И пройден порог, и скользим по зеркальному плёсу...

Залижутся мелкие ранки случайной вины,

Затянется ночь предрассветным туманом белёсым.

2.

Песня соловьиная, юная весна,

В майской роще ландыша стебелёк упругий,

Что была ты школьница – не твоя вина,

Что, как утро хороша, – не твоя заслуга.

Ухитрился от судьбы получить сполна,

Не упал и не сошёл, не покинул круга,

Что так долго был в пути – не моя вина,

Что как прежде ты глядишь – не моя заслуга.

Не допелась песенка, порвалась струна,

Третий голос – не мешай песне с новым другом,

Что тебе не весело – не его вина,

Что всё так же хороша – не его заслуга.

Добивай до шляпки гвоздь, допивай до дна,

Не смеши нас, Купидон, стрелами и луком,

Раскололось, не сбылось – наша ли вина?

Отштормило, улеглось – наша ли заслуга?

3.

Даю порой прикуривать и сердцу и уму,

Качу до Растогуево, как тыщу лет тому,

Там ели подмосковные синеют вдалеке,

Лишь память рюкзаком на мне, считай, что налегке.

А вот и эта улица, а вот и этот дом,

И кот – не тот ли ? – щурится в беседке под окном,

Кручу звонок-барашек я, и он – не обновлён,

Сейчас откроет барышня, что был тогда влюблён...

А воздух вдруг сгущается, непросто и вздохнуть,

Рука перемещается непрошенно на грудь,

Шаги... Но будто кто толкнул – бегу, бегу назад,

Пока не встретил ту весну споткнувшийся мой взгляд.

Бегу, не покажу лица, и – за угол, как вор,

Не те: ни эта улица, ни дом, ни кот, ни двор...

Какого тут тебе рожна? Не выйдет ни черта –

Не та откроет барышня, не та, не та, не та...

Играет лихо времечко, всегда победный счёт,

С тем ледоходом речка к нам назад не потечёт.

Поймать такси до станции, и – ходу от «вчера»!

Пусть барышня останется такою, как была...

Даю порой прикуривать и сердцу и уму,

Качу от Расторгуево, как тыщу лет тому,

Ой, удаль молодецкая, не помню ни хрена:

А что ж у Павелецкого велела взять жена?

                       

***

Cпросили, а в чём ваша главная фишка,

Годится ли что-либо для пъедестала?

Наверно, годится. Есть в памяти книжка,

Сейчас вот достану – и перелистаю...

А там – всё наброски, штрихи да детали:

Орал кто-то гневно, глядел кто-то нежно,

Какой-то портвейн, вроде, предпочитали,

То ль левобережный, то ль правобережный.

Смешные и жалкие поползновенья:

Вот речи дефекты, вот дифуравненья,

Вот – третье место, вот – первое место,

Невеста ещё, и уже не невеста.

Наивность юнца. И листать-то неловко.

Всё думал – прикидка идёт, подготовка,

А главное – ждёт... Вот дойду до угла...

А главным – вся пёстрая жизнь и была.

                       

Коммуналка

                        Яну

Соседи: Яшка, Ромка, Ванька, Зинка –

Смешной, под ноль остриженный народ,

На стол – один – четыре керосинки,

И гордость дома – кран. Водопровод!

А во дворе ещё соседей сколько!

И кролики, и даже есть индюк,

И вечные скандалы у помойки,

И не всегда обходится без рук...

О тех годах, считай, сложился эпос.

Но стало лучше, стало веселей:

У каждого есть дверь в родную крепость,

А у кого – и несколько дверей.

Теперь уже планета вся видна нам –                                                                

А та же кухня тесная, как встарь:

На шар один – четыре океана,

Бензинно-керосиновая гарь,

И вечный бой в монбланах вечной свалки,

Оскал соседа с пеною у рта...

Невыездные мы из коммуналки.

И выезжать-то, собственно, куда? 

***

Какой же там конторе настучали?

В какой охранке завели досье?

Казалось, бегал сам-себе. Вначале.

А оказалось – белкой в колесе.

Прикрылся независимости латами,

Уверен был – надёжными вполне...

Своих заслали, гады, соглядатаев,

Во мне уже бесчинствуют, во мне.

И, связана приличьями суровыми,

Меж ними где-то скуксилась душа.

И взвешивай до миллиграмма слово,

И выверяй до миллиметра шаг...

Сгоню с утра всех шпиков с мест непыльных

С их правилами, с их подходом трезвым!

Но зеркало глядит щекой намыленной,                                                                            И засекает свежие порезы.

***

У влажной кромки пляжа, на жаре

Строенье подсыхает, всем на диво.

Там девочка и мальчик, в той поре,

Какую лишь и можно звать счастливой

Строительство к концу. Смотреть занятно:

Всё бегают к прибою и обратно,

Водой с ладошек заполняя ров –

Надёжно-неприступным будет кров!

Гнездо достроит радостная пара

В неведеньи беспечном – что потом?

Я б досмотрел, пускай сюжетик старый,

Но что-то разморило под зонтом.

За дремлюще прикрытыми глазами –

Развязка трижды пройденного сна:

Придёт неумолимая волна,

Совсем не обязательно – цунами.

И чувстствую, игрушку жаль слегка.

Ну что же, с морем не схожусь во вкусе.

Возводят дети замок из песка...

Как славно, что они пока не в курсе.

***

Мир в цвете! – поклонюсь художникам

И малярам.

И радуге – восьмому чуду – должен,

Всем колерам:

Пионов неподаренному пламени,

Кармину роз, –

За тех, лелеявших надежды тайные,

Что всё всерьёз.

Оранжевости юных жарких дней,

Уроков пыла,

Что жгла и мучила, да к счастью не

Испепелила.

И тёплой солнечности-желтизне,

Пришедшей в мае,

С плодом в руке, чтоб соблазниться мне,

Пусть – прочь из рая.

И зелени лугов, что отразилась

В глазах судьбы.

Небес голубизне, явившей милость,

Чтоб детям – быть.

И сини моря, что без непогоды

Перенесла.

Той фиолетовости, где ни горя,

Ни года, ни числа...

И – отдаю, пусть с мизерным успехом,

Всем краскам спектра.

***

Дождь в прояснении. А попросту – слепой.

Прощальный плач по Фетовской грозе.

Стопа до дар зачитанных газет.

Весенний авитаминоз с собой

Принёс простуду, или «ОРЗ».

В хрипатом кашле – твой больной вопрос:

Ломал себя каким богам в угоду?

С каким врагом ушла твоя свобода?

Там лёгкий флирт, иль всё-таки всерьёз?

Иль так, на перемену места мода?

Иль просто женская её природа?...

Но насморк – не путёвка на погост,

И ветреность мужких не стоит слёз,

И так уж всё ли через пень пень-колоду?

Прими своей перцовочки глоток,

Взгляни на мир в блеснувшее оконце,

Взбодрись сознаньем – ты не одинок:

Там, в серых туч застиранный платок

Сморкается простуженное солнце.

* * *

Вся природа – из круговоротов, к примеру, воды.

И приходим из небытия, и туда же идём,

И толкуем, до крови, на разные очень лады,

И земля примиряет – не катаньем, так мытьём.

И земля плодоносит, как женщина, та – как земля,

И плоды подрастают, те – в детских, те – просто в садах...

Глубина рассуждения – на смех большим кораблям,

Да и свежесть: Хайям, иль какой-нибудь, вовсе, Плутарх.

«Царь природы»... Ну надо ж сморозить, пусть даже шутя,

Я на палубе в шторм вспоминаю, кто держит бразды:

Тучи мечут в пучину несчётные струи дождя,

Подтверждая наличие круговорота воды.

* * *

Скривила незнакомка ротик:

– Терпеть поэтов не могу!

Они и в жизни вечно лгут...,–

И первой мыслью: «Ты в пролёте...»

И тут же следом: «Но позвольте,

У них, на дальнем берегу,

Кто может знать про тайный грех?

А здесь наметился успех...»

Но, наклонив с усмешкой локон,

Как током: – Вы ж из местных Блоков? –

И ты споткнулся на бегу...

О, как жестоко неуместна

Твоя широкая известность,

Пусть в самом узеньком кругу.